Поздняя осень. В детском интернате №7 все готовятся к ночлегу. За потёками наспех протёртых окон виднеются падающие жёлтые листья деревьев. Там, за продуктовым складом, уже почти скрылось солнце и нянечка, вот уже полчаса, пытается уложить детей спать.

-  Витя, ты чего здесь? Все уже легли, твои товарищи уже второй сон, наверное, видят, а ты здесь. Пойдём.

- Я не хочу видеть сны, няня. Потому что каждый раз мне снится один и тот же сон, который никак не сбывается.

Няня взяла меня за руку и повела в нашу спальную комнату. Ребята делали вид, что спят. И только когда няня вышла, в комнате постепенно стали открывать тоскливые глаза такие же бедолаги, как и я. Когда, в полусонном состоянии, я перевернулся на другой бок и повернул голову на подушке в другую сторону, то почувствовал резкую боль от синяка, свежепоставленного старшими ребятами. Мы не поделили на игровой площадке мяч, и я обзавёлся фингалом под глазом. Но эта боль не могла сравниться с той, которая выжигала мне сердце каждый прожитый день.

-  Мама, как же так получилось, что я оказался здесь, когда же ты меня заберёшь? - тихо и беспомощно шептал я.

И вот сейчас, будучи сорокалетним мужичком, не имеющим собственного жилья, ни семьи, ни толковой работы, я по-прежнему чувствую эту грудную боль. Но один факт всё же вызывает скупую улыбку – значит осталось ещё чему болеть, есть ещё то, что чувствует, а значит выжжено не всё…