На следующее утро за мной заехали, и, обняв на прощание маму, я пообещал, что не потеряю её больше никогда.
Вопрос с Матвеем был уже решён, как Сергей Андреевич и говорил. Дальше предстояли трудовые будни в более-менее спокойном и размеренном ритме. Мне выделили не очень старую иномарку в хорошем состоянии, на которой я ездил на «деловые встречи», увозил бумаги в разные концы города, а так же за пределы его, и раз в неделю у меня была возможность заехать на денёк к матери, и конечно, эту возможность я не упускал.
Время шло. От старой жизни ничего не осталось. Вахтёрская служба в аэропорту, бывшие друзья собутыльники, чистка подъездов – всё это осталось в прошлом. По мере моего благосостояния появлялось всё большее количество товарищей из тех кругов, которые были мне недоступны ранее, а так же появились знакомые дамы, общающиеся со мной как с шахом заморским. Это всё мне очень нравилось. Я стал одеваться, питаться, да в целом жить совсем иначе, так, как даже не мечтал. В одной из московских клиник поправили здоровье моей мамы, я снял ей квартиру недалеко от собственного нового жилья, в её старый заброшенный дом мы перестали ездить.
За пару лет работы на Сергея Андреевича, мне многое пришлось повидать, были различные встречи с различными людьми, были опасности, были риски, и была стрельба, но ничего серьёзного со мной конкретно не происходило, так, небольшие царапины, синяки, ранения скользом, не затрагивающие жизненно важных органов. Бог меня оберегал, как мог. Со временем и оплата труда неплохо подросла, и машина со временем стала получше и посолиднее, теперь уже у меня были в подчинении несколько человек, которых нужно было обучать всем моментам, и вести самому очень серьёзные переговоры.
Мама давно стала понимать, что бизнес, в котором я верчусь не такой прозрачный, как кажется. Она ни один раз говорила о том, что жизнь одна и никаких денег не надо, если рисковать приходится каждый день. Но возвращаться к двенадцати «тырам» в месяц, как это было раньше – я не хотел при любом раскладе.
Прошло ещё три года. Стандартно три–четыре раза в год я уезжал за границу, по различным делам, а мать каждый раз не знала, дождётся ли меня обратно. Она стала здорово сдавать. Тут и годы стали брать своё, да и работа моя неспокойная свою лепту внесла, и ещё через год я вновь остался один.
У меня так и не появилось жены, не было даже длительных отношений с женщинами, с которыми я так налегке общался последние годы. Ни осталось, ни друзей, ни хороших знакомых, осталась хорошая квартира, которую мне подогнали в результате некоторых махинаций, осталась дорогая машина, денег нормально, а счастье так и не пришло. Оно как будто показалось на горизонте, когда я встретил маму, и исчезло с её уходом. И всё чаще мне стала приходить в голову одна и та же мысль. Что может быть именно тогда, когда я был простым служащим аэропорта – я жил. Тогда ко мне относились как к человеку, и я старался быть другом для всех. Я жил. Я был, по-своему, скромно счастлив на своём месте с такими же работниками, как я. Сейчас же меня окружают волки. Да и сам я превратился в волка. Мне порой казалось, что по-другому в этом мире жить нельзя, либо ты, либо тебя, но почему же тогда мне так тоскливо живётся со всем тем, что я сейчас имею? Ведь я достиг всего того о чём мечтал, кроме семьи конечно, но иметь семью при такой работе невозможно. Кто будет строить семью с человеком, которого может не стать в любой момент. Как видно и на работу меня взял Сергей Андреевич по той причине, что у меня никого не было, кроме больной матери, ради здоровья которой я бы в любом случае полез под пули, что я и делал. А что сейчас? Для чего я сейчас живу? Ради чего? Для кого??? Для благосостояния Сергея Андреевича? Пожалуй, сейчас только для этого.
Выходные я стал проводить с бутылкой водки, а потом и в рабочие дни. Начались запои. Через две недели моего отсутствия на работе, ко мне домой приехал сам Казаков. Ребят он оставил за дверью, а сам сел рядом со мной.
- Ты знаешь, Виталя, я ведь тебе не всю правду рассказал.
Он налил себе и продолжил: «Твой отец…»
Я насторожился, а Сергей Андреевич выпил залпом стакан, и с тоской в глазах глянул на меня.
- Я весь во внимании, - протянул я.
- Я знал его, видел, по крайней мере. Ту историю, о которой наверняка рассказывала тебе мать, проходила через нашу компанию. Тогда здесь всем заправлял мой батя, он налево и направо кидал людей, за счёт чего и сколотил всё это состояние и подмял под себя половину города. Он же кинул твоего отца. Там была общая тема, нужно было вкинуть нормально денег, и дать гарантии жильём и прочим имуществом, и эта тема выстрелила, так как и было задумано, мой батя денег поднял очень хорошо, а твоему сказал, что всё пропало, и вашу квартирку и тачку «прибрали к рукам» люди моего батька. После этого кидалова я отошёл от дел. С отцом общаться перестал, но меньше, чем через год, он перешёл дорогу Матвею, а тот оказался ему не по зубам, он моего батька приговорил. Его люди пришли ко мне, так как я был в теме, как никто другой, и позвали встать у руля. Матвею пришлось за отцовы косяки отдать четверть бизнеса, а дальше он уже раскрутился сам. Я на него был не в обиде, так как знал, что за человек был мой отец, и когда пришёл сюда, я построил здесь всё по-другому. Никаких кидал, никаких махинаций и минимум криминала, так как избавится от него вовсе не представляется возможным в нашем деле. А Матвей только ещё больше наглеть начал, и на наш кусок позарился, поэтому его не стало. Я тебе благодарен за то, что ты сделал для меня, толково работаешь, очень, но если ты хочешь уйти, держать не стану. Я через тебя извинился перед твоим отцом за своего, дал тебе возможность заработать то, о чём ты мечтал с детства, нашёл твою мать и помог с её лечением, ведь это по моему звонку в московскую клинику из Германии прислали необходимые для неё препараты, которые способствовали её выздоровлению. Я всегда в курсе всех событий, которые происходят с моими людьми, сам понимаешь, в любой момент может завестись «крыса», поэтому контроль ведётся за каждым. Ты уже сделал немало для того, чтобы в нашем городе и его округе был порядок, если есть желание продолжать идти по этому направлению – выходи со следующей недели на работу, если ты не придёшь – что же, твой выбор, я его разделяю, тогда буду искать со вторника кого-то на твоё место. Думай, Виталян, давай, держись.
«Казак» ушёл, а я погрузился во всё то, что происходило вокруг меня все эти годы. Грустно стало совсем, и до конца недели я не просыхал.
В субботу утром проснулся, принял ледяной душ, долго отпивался крепким чаем, после начал, насколько это возможно, трезво соображать. Я увидел, что вся моя жизнь – это испытание. Жизнь словно била меня металлическим прутом по спине, оставляя кровавые потёки, но не сломила моего духа и не прогнула под себя. Так для чего я прошёл весь этот путь? Чтобы сейчас всё бросить, скинуть с плеч всю тяжесть своего дела и вернуться на вахту и продолжить убирать подъезды, или же заниматься укреплением своего края, своей родины, и держать его в кулаке, пока не подохну?
