Вот что содержал в себе текст на листе.
«Они намучились уже со мной, я всё это вижу и понимаю, я не хочу создавать никому проблем, я хотел всё разом решить. Раньше всё было здорово, друзья, школа, улица, дома я был любимчиком, а после той аварии и комы у меня никого не стало. Я стал никому не нужным. Кому нужен инвалид. Они нянчатся со мной как с грудным ребёнком, и сами все измучались и меня измучили. Скандалы каждый день, ругани, кто со мной сидеть будет, а кто по делам пойдёт. Со мной сидеть никто не хочет. Друзья от меня отвернулись, даже здороваться не хотят, мимо проходят, в школе я очень сильно отстал, пока в больнице был, зачем я вообще выжил. Мне говорят что тех кто меня сбил на дороге нашли и наказали, посадили в тюрьму, а мальчишки во дворе шепчутся о том что никого не нашли, и не искали даже. А я всё слышу. И мне вдвойне обидно становится. За что мне это, почему, кем я теперь смогу стать, кто я теперь. Мальчик – инвалид. Я ничего не могу сделать, ни в магазин сходить, ни на улице спросить кого, даже поздороваться. Ко мне люди подходят не знакомые, что-нибудь спрашивают, а когда я им пытаюсь объяснить, то они смотрят на меня такими глазами, что мне жить не хочется. А что дальше будет, дальше только хуже. Я не понимаю зачем, ради чего мне жить. Мама раньше говорила, что вырастишь сынок, помогать нам с отцом будешь, а что я им могу теперь помочь, теперь только мне все помогают, а я ничего не могу сделать. Получают родители пособие по инвалидности каждый месяц, покупают мне шоколадку большую, а я её ем, и слёзы наворачиваются. Да пропади она пропадом эта шоколадка вместе с пособиями, ничего этого не стоит моих страданий. Я последние два года вижу только коридоры больниц, врачей, их тоскливые взгляды, их сострадание. Они мне говорят, что всё хорошо будет, что голос вернётся, что нужно только заниматься, и скоро всё будет хорошо. А я знаю что они врут мне чтобы успокоить, чтобы я не переживал, но я не могу так жить, я понимаю всё, я не маленький уже. Я не могу уже смотреть на эти книжки с заданиями и пытаться что-то произнести. Я два года стараюсь, всё зря, ничего не изменилось. И теперь уже, наверное, никогда не измениться. Я не хочу возвращаться домой, я не хочу туда, я жить не хочу, я умереть хочу. Всем от этого только лучше будет. Зачем вы меня спасли, я уже вздохнул, свободно приготовившись к полёту, я уже оставил все свои тяжёлые мысли за поручнем, я уже почувствовал, как переношусь в другой мир, туда, где светло, где всё зелено и чисто. Я туда хочу. Я не могу здесь больше. Вы меня опять домой вернёте, а я опять убегу и я уйду туда, где свет, я всё уже решил, я знаю, так всем будет хорошо. Мне с Динкой жалко расставаться, я привык к ней. Эти два года она от меня не отходила почти, умненькая кошечка, так прижмётся, мурлыкает тихонько, я её люблю очень. Я ей всегда со стола, что повкуснее даю, пока родители не видят. Я и спать с ней часто ложусь, но всё чаще засыпаю в комнате на диване вместе с ней. Свою комнату я не люблю, там тоскливо совсем. А тут хоть немножко солнышко видно, Динка резвится, я верёвочку привязываю к бумажке, а она бегает за ней, мы всегда с ней хорошо играем, она меня тоже любит».
«Ндааааааа…» - протянул сержант.
Тут из ванной вышел Илюха, сел за стол на кухне и начал там шоркать вилкой по тарелке, изредка причмокивая губами.
