В 1920-х годах, когда зимой с 1927 на 1928 год возник острейший кризис хлебозаготовок, и в народном словаре появился термин «раскулачивание». Раскулачивали и кулаков, и середняков. И когда вера в счастливый завтрашний день покинула подавляющее большинство советских граждан, чтобы как-то прокормить свои семьи, многие решили жить сегодняшним денём, и, вопреки всем нравственным устоям, взялись за оружие.

***
  - «Ну что же вы, что вы творите, родненькие, ведь не украла я ничего, всё честным трудом нажито, что же вы… за что мне это…» - доносился истомный гул со всех сторон необъятной страны.
  Люди, десятилетиями собирающие семейные реликвии, строящие свои дома и дворы, возводившие амбары, теряли в одночасье всё, что только могла унести с собой коллективизация.
 Вечером, в доме на отшибе посёлка, где в спокойные времена собирались дворовые ребятишки, чтобы укрыться от дождя или провести весело время в шумной компании, вкруг овального стола собрались местные кулаки.
- «Что делать будем, братцы?» - вопрошал Иван Кузьмич.
- «Ну, делать что-то надо…»
- «Бездействовать нельзя…»
- «Мы должны объединиться…»
- «А куда мы супротив власти-то?»
- «И чего теперь, смотреть, как срывают расписные халаты с наших жён?»
Загудел совет доселе уважаемых людей.
- «Да ведь мы село подняли, а они так с нами…»
- «А кто сельчан работой обеспечивал?»
- «А я что, кого деньгой обидел?»
- «Погодите, братцы, не галдите. Иван Кузьмич, есть у тебя, что ль предложение, какое?» - остановил молву солидный бородатый мужик – Тихон.
- «Вчера в соседнем селе Ибрагим вздёрнулся, оставил десять ребятишек с женой,  после того как всё отобрали».
- «Добрый хлопец был, сдали нервы у Лемеха, да, слышали уж. Помянем ещё раз» - закрыл вопрос Тихон. Протянулась минута молчания.
- «Одна дорога нам, братцы, брать, что можем унести, и бегом, не оглядываясь в места, где потише, пережидать бурю».
- «Так-то оно так, Иван Кузьмич, да ведь все поезда контролируются, на каждом шагу проверки да желающие поживиться за счёт ближнего, того кто побогаче» – возгласил кулак Родион.
И оглядев все окна, прильнув к столу, шёпотом, произнёс Иван Кузьмич едва разборчиво: - «есть несколько идеек…»

***
2000-е…
Мой дед неоднократно вспоминал, те времена, когда он с другими состоятельными сельчанами собирался за круглым столом. Тогда он потерял свою малую родину и всех друзей, успев эмигрировать в Сибирь, где и пустил корни.
   Сейчас другое время, но ситуация в целом похожа. Государство технично раскулачивает лицензиями и душит законами кулаков, тех, что зовутся нынче собственниками крупных холдингов и предприятий, и ещё больше выжимают середняков, тех, что записали в класс предпринимателей, обдирая их налогами и другими поборами. И сейчас с разных сторон нашей необъятной страны слышен тяжкий стон в немом молчании:
- «Как жить то?»
- «Как работать в таких рамках?»
- «Что ж за русский сервис в стране, будет ли когда-нибудь по-другому?»
- «Так хочется работать по совести и делать необходимые отчисления, но не в условиях, когда прибыли не может перекрыть налоги».
- «Живу в Великой стране, с такими обширными ресурсами, делаю нужное дело, а оплата труда, как у уборщика в забегаловке Лос-Анджелеса».
- «Надо что-то делать!»
- «Есть несколько мыслей на этот счёт!» - говорят шёпотом те, кто быстрей соображает.
  Но вот мысли эти зачастую идут в обход законам, и ни потому, что люди плохие и мысли их скверные, а потому что другого выхода у людей нет.
- «Хочешь жить нормально – иди работать в иностранные фирмы, там ценят кадры!» - слышу я от разных людей.
- «Не хочешь работать на другие страны – думай что-нибудь своё, только без штанов не останься. А когда всё же останешься – приходи к нам, будешь нормально работать – будешь нормально получать».
Вот что-то никак не получается в нашей великой стране наладить простую казалось бы вещь. Полюбить свой народ и возродить страну. Хотя бы попробовать, хоть самую малость, начать.
  Пока же этого не произошло, эмиграция по-прежнему будет тянуться столетиям.
В следующем веке, наверное, это будет называться как-то по-другому, как-то может по-другому будет всё происходить, но смысл останется. Люди будут бежать от погибели, от нищеты, от нелюбви и равнодушия к ним.